Поздний вечер. 

Пять прохожих.

Возле Киевского цирка

Старый клоун на асфальте

Собирает свои зубы.

Хорошо, что целы губы.

Шепчет он. Ведь завтра надо

Мне опять сюда вернуться,

Веселить толпу, тянуться

Вслед за шариком воздушным,

Будто он меня уносит,

И кричать: «Я улетаю!

Помогите мне!

Купите!

Хоть один воздушный шарик!»

Ведь тогда вам станет легче,

Ну а я в толпе останусь,

От которой мне не скрыться….

Почему же этот парень

Вдруг сорвался в страшной злобе?

Что такого он увидел

В старом клоуне обычном?

Может я его обидел?

Старый я и плохо слышу,

Ничего не понимаю,

И стою я еле-еле 

Стоит лишь мне пошатнуться…

Он кричал так и ругался,

Говорил, что мне не место…

Но ударил он не сильно

И ударил… 

Только раз.

Он, возможно, и хороший…

Что за гримом он увидел?

Клоуны все так похожи…

Что не так теперь со мной?

Возле Киевского цирка

Старый клоун на асфальте

Собирает свои зубы

Старой дряхлою рукой.

В стороне шары лежали -

три разорванные сферы,

три цветка уже не нужных:

Белый, красный, голубой.

******

Поздний вечер. Пять прохожих.

Поздний вечер был похожий 

На другие вечера.

Кто-то на Него похожий

Шел по улице без кожи

Содранной ещё вчера.

Посвящается украинским шутам. 

Место действия: бар «Руина»

Шут пьяный сидит за стойкой и, глядя на бармена стеклянными глазами, бормочет.

Напишу я стишок, а чо?

Мне стишки нельзя клёпать шо ли?

Может кто-то его прочтёт,

Вау! скажет. Знакомо до боли

Мне вот эта вот пьяная хрень:

Когда криво и вкось, и без водки,

И губами шлёпает день,

И тюльпаны* бьют без наводки,

И безумные врут соловьи

И нет дела им больше до песен,

И конфетные жрут короли

Тех, кто трогал сиденья их кресел.

Им же можна, а мне, чо нет?

С голодухи мне шо ли загнуться?

Когда всюду такой винегрет,

Можна запросто лопухнуться.

Блин, а может, и я король?

У меня есть: пустые бутылки,

И по сёлам знакомая голь,

И посла с  Янкистана ухмылка?...

Шут несколько минут молча смотрит на телевизор за спиной бармена.

По телевизору транслируют новости местного разлива.

…Бля, пока я вам тут говорил,

Жрут друг друга уже короли…

Ну и что, неужели, и я такой?

Дайте места, хочу оглянуться,

Что стоишь и молчишь за спиной?

Я – молчу. Ты – готовься пригнуться.

П.С.

Коль нет уж благородства в королях,

Шуту всё тяжелее отличиться,

И если лицедействует король,

Шуту — так в самый раз остановиться.

П.П.С

Зачем мне вечная печаль

Легла на сердце мягкой кожей?

Я был в порывах осторожен,

 Теперь я груб, немного жаль.

*Министр обороны Украины генерал-полковник Валерий Гелетей, возвращаясь из Польши, где, как обычно, просил гумпомощи оружием, видимо, под впечатлением от прощального банкета сболтнул журналисту Роману Бочкалу, что «русские» нанесли по луганскому аэропорту два ядерных удара, применив миномет «Тюльпан». 

а нежность, это слабость?

или возможность?

нежность, это усталость,

или  уходящая сложность?

странность....

для некотрых

невозможность....

нежность

для не видящих — ложность,

для любящих — непреложность

Твоё молчание 

Могло быть 

Мгновенным спасением

Но ты предпочла говорить.

Этот едва дышащий камень

 ничего не умеет:

 ни грустить,  

ни улыбаться, ни делать жесты.

Вместо 

этого есть ты.

Почему же

Я выбираю его?

Может за  дыхание

Может за то,

Что мне хочется  быть тенью?

Падающей на тысячелетия

Его жизни.

Это не вопрос выбора

Не вопрос смысла

Это вопрос воли -

Чем её боле

Тем тяжелее от неё отказаться.

Но только, только, только

Во имя 

Его (воли)

Я выбираю камень.

Он холоден,

В нем нет ни капли сострадания,

Ни капли страсти,

Ни одной эмоции.

В руке он гладок

Я прикладываю его к уху, 

улыбаюсь и смотрю на неё:

Хочешь, я сделаю из него скульптуру ?

У меня есть талант,

Но мне надо время и твоё молчание.

И  я слушал камень

И смотрел сквозь него 

на неё.

А время меняло их форму:

Откалывало куски, сглаживало грани,

И они (она и камень) становились всё более  похожими.

Прикосновение рук

Сделало их камертоном.

И я не мог ее (его) обмануть.

Теперь, когда я научился слушать

Она научилась молчать.

И на немой вопрос

Я  ответил ей:

Ты некрасивая.

И мы оба знали,

Что это неправда.

Говорят, ей было 17 лет,

Когда среди толпы,

Затерявшись на улице,

Сквозь шум машин, моторов, шин

И всего, что только может шуметь

Она слышала позади себя 

Мелодию,

Музыку…

Она была новой,

Но такой, как бы девушка сама её написала.

Музыка текла откуда-то сверху

Обтекая крыши домов, электрические провода,

Отзывчивые ветки деревьев, птиц.

Птицы были свободнее всех

И быстрее всех исчезали. 

Музыка стихла, но

Позже, она ещё не раз повторялась,

И каждый раз как-то некстати:

То в дороге, когда совсем не до этого,

То дома (но по телевизору шёл любимый сериал).

 А это была прекрасная мелодия,

И судя по тем отрывкам,  

Что девушка могла вспомнить,

Самая прекрасная мелодия на свете.

Но, ведь она должна  ещё не раз повториться…

Думала девушка.

И тогда… я буду всё внимание и её запомню…

А потом девушки не стало…

Нет, не подумайте, не случилось ничего трагичного.

Она не умерла,

Она всё так же ходила по тем же улицам,

Но мелодия уже не повторилась.

Был тот самый осенний день, который называют осенним.

Весна может вмешаться и подарить пару своих дней зиме.

Лето — от щедрости или от жадности (здесь я не разбираюсь, так же как с женщинами)

дарит или забирает неделю у осени.

Зима – это обычное дело, может испоганить весь март, а то и апрель.

И только осень с её рыжестью (неожиданно прохладной), с её исчезающей  из парков тенью…

Осень.  Смягчает и туманит свет, ей (уходящей) должно быть всё равно, но она никому не отдаёт   свои дни.

Вот в такой вот осенний день, который называют осенним девушка и услышала

в последний раз мелодию. 

Ах, если бы она знала, что это был последний раз…

Она бы выкинула этот мобильный… 

Почему он звонит так не вовремя? Почему?

И почему осень, всегда такая пасмурная, вдруг посветлела.

Да, просто, она, так берегущая свои дни, забрала себе ещё и эту мелодию.

Почему ты не пишешь стихи?

Ведь, любить 

Не намного сложнее,

Чем листу

О любви говорить,

Доверяя ему и бледнея

От предчувствия, что далеко*,

Не в пространстве,  

А где-то во времени

Столь желанный ведёт разговор

Тот, Кто бреет твоё темя. 

Почему, ты, не пишешь стихи? 

Назови себя глупым мальчишкой,

Не молчи, говори, говори,

Говори тем, что есть – излишком,

Что в тебе накопился вчера,

А сегодня — уже недостаток,

И ты прячешь его за тра…

За трагической паузой…плахой…

Да, у паузы чистая речь,

Но, с нагруженным прошлым смыслом

И ты будешь его тащить

Тяжко вверх, а под гору быстро.

*-и, не далеко.

 Твой завиток как иероглиф,

На белой скатерти легка

Тень от него, игрушкой строгой…

Твоя прозрачная рука 

Рисует тени продолжение,

Молчащей скрипки разговор,

Но чуть открытое значение

Сдувает ветер в праздный сор

Не обретённых обретений -

Какая разница когда?

Допишет долгое значение

Твоя прозрачная рука.

Лечение, течение твоего тепла,

Было одиноко и немного прохладно,

На ноги надетые носки из песка

Смывает море: прибой и отрада.

С морем всегда так: близко одиночество,

Оно как дальний, но мудрый собеседник,

Не говорит твоё имя, но знает отчество,

И это сближает его с другими.

С теми, что забыли тебя и ты о них,

И когда ты не смотришь на его волны,

Они шепчут: «Мы были — мы были»,

И ты отвечаешь: «Я… помню — я помню».

Так поют дети поставленными голосами,

Полутонами детскими взрослые песни,

Их чистые души спорят с нами

За право  первыми уйти из камеры лести.

Что твой талант? – мастерство полуобмана,

Иллюзии, символы, творящие смыслы

Не суровее чем мальцы, играющие в капитана.

Плыви за мной! За волной. Быстро!